Творческий вечер поэта Василия Бородина

У Василия Бородина нет потребности и склонности посредством стихов раскрывать, дораскрывать и перераскрывать свою личность и рассказывать, дорассказывать и перерассказывать свою жизненную историю. То есть я бы сказал (грубовато, уж простите, но для экономии места): Василий Бородин больше любит стихи, чем себя. Он пытается освещать пространства, а не заселять собою уже освещенные. 
Олег Юрьев

Поэзия возникает в точках множественного понимания мира: «взгляни на это с трех сторон» – такой универсальный рецепт одновременности и множественности правд: «все события одновременны, и / в каждом ты». У Васи Бородина все – сущности (каждый – сущность). И все сущности находятся в состоянии разговора. Лисичка разговаривает «с концом хвоста», «середина дня» «вертит головой. <…> Вася Бородин – подлинный и новый Франциск русской поэзии. Его мир пронизан той мудрой и простой любовью, «вином истины», которою был переполнен святой из Ассизи: никакого снисхождения высшего к низшим, все – равны и все достойны любви. Даже воры – потому что они голодны, даже «советский скульптор» и «советский врач», даже эпигоны – с их «ослепительнейшим сиротством» (что такое эти бородинские «смысловые ежи», их «аристократизм» и «благородство»? может быть, эти Васины ежи – материализованный мандельштамовский образ слова как «пучка расходящихся смыслов»? «аристократический» и «благородный» акмеизм ведет в тупик, а выходом вдруг оказывается столовая для «слов-бомжей»). «Речи любого мгновения жалко». Здесь воры сочувствуют сторожевому псу. Разве так бывает? –– Если допустить, что в каждом есть память о рае, если представить райских воров – да, бывает, ведь в раю волк и ягненок – друзья – и – о чудо: «и ад, и все его уроки – отменены», и разлит «острый свет довременной», «и все дороги лежат светло"
Татьяна Нешумова